Беовульф.37

Тогда, я слышал, к нему на выручку поспел дружинник: он, знатный родом, известный мужеством, силой и ловкостью, в руке опаленной клинок сжимая, уцепил не в голову гаду, но ниже вонзил оружие, ужалил в горло змея зломерзкого - вошло железо в плоть огненосную, сникло пламя, дыханье драконье; и тут же конунг, едва очнувшись, свой нож широкий, владыка ведеров, из ножен выхватил и острым жалом вспорол утробу огневержителя, - сдохло чудище. Так рано поутру два ратника-родича убили змея,- да будут примером они для воинов! - но стал последним тот бой победный, работа ратная, в жизни конунга: набухли раны, следы драконьих клыков на шее, горя, смердели, и грудь покрылась глубокими язвами - яд змеиный въедался в тело. Вождь мудромыслый под серыми скалами сел на камень вблизи кургана, напротив жерла, устья пещеры, своды которой на вековечных столпах покоились. Лицо владыки и грудь водою дружинник добрый омыл из пригоршней от крови, пролитой героем в битве, и снял с воителя бремя шлема. Промолвил Беовульф, превозмогающий смертную муку (ему осталось, он чуял, мало земного счастья; силы иссякли; пришли к пределу дни его жизни, и смерть приблизилась): "Имей я сына, ему я мог бы оставить наследье, мое оружие, наряд мой ратный, тому, кто был бы моим преемником! Я пять десятков зим - хранил державу, и не единый из сопредельных племеводителей не смел потревожить меня дружиной, грозить мне набегом! Я мирно властил и ждал урочного срока и жребия: не жаждал распрей и лживыми клятвами не осквернялся, чему сегодня, смертельно раненный, я радуюсь в сердце, ибо Создатель не попрекнет меня убийством родичей,- так пусть же изыдет душа из тела! Спеши, о мой Виглаф, сойди под землю, в тайник курганный под серыми скалами (дракон, лишенный своих сокровищ, лежит, недвижный, сраженный в сердце); и я, увидев казну издревнюю, насытив зренье игрой самоцветов и блеском золота, возлягу рядом и без печали жизнь покину и власть земную".

 

« Пред.		След. »